Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]
— Даже если получится, этот ужасный день никто никогда не забудет. — Он помолчал, потом добавил: — Никто из нас.
* * *— Семьдесят шесть! — объявил шеф пожарной охраны. Он уже охрип от дыма и усталости. Закашлялся и никак не мог остановиться, разрывая грудь глубоким давящим кашлем.
Сенатор отвернулся от окон. Ему стало тяжело дышать. Он окинул взглядом весь зал.
На противоположной стороне у противопожарных дверей белела скатерть, прикрывавшая останки Гровера Фрэзи.
В кресле возле них сидел кто-то, обвисший как мешок, запрокинув голову с открытым ртом. Сенатор не знал кто это, но, как ему показалось, человек уже не дышал.
Бен Колдуэлл лежал на полу посреди комнаты, там, где упал. Его тело скорчилось в позе эмбриона. Он не двигался.
Официант, сидевший на полу, протянул сенатору бутылку. По его лицу блуждала безумная ухмылка.
— Большое спасибо, — ответил сенатор. — Но я пока подожду. — Голос его звучал глухо и тяжело. Он с трудом выпрямился и направился в канцелярию.
Губернатор сидел в кресле у стола. Поднял на него взгляд, улыбнулся и закашлялся. Когда приступ кашля прошел, сказал:
— Садитесь, Джейк. О чем будем беседовать?
* * *Оливер с Кронски извлекли мужчину из спасательного пояса.
— Поддержите его, — сказал сержант и добавил погромче: — Дайте ему кислород!
Махнул рукой в сторону Башни и спасательный пояс медленно тронулся в обратный путь.
— Семьдесят семь! — сообщил Оливер по рации. — Фамилия Бухгольц. Нужна медицинская помощь.
Он стоял, могучий и невозмутимый, как скала, не сводя глаз с окон Башни, пока Кронски потравливал страховочный конец спасательного пояса.
Здесь, на крыше Торгового центрами раньше было холодно. Теперь же, в последних лучах заходящего солнца, мороз пробирал прямо до костей. Кронски потопал ногами и начал тереть руки.
— Здесь и белый медведь бы закоченел, — сказал он.
По сержанту не было заметно никаких признаков испытываемых им неудобств.
— Вспомните о тех беднягах наверху, — сказал он. — Уж у них-то тепла хватает с избытком. — И тут же: — Смотри! — У него впервые сорвался голос. — Смотри! Пояс сорвался!
Спасательный пояс вылетел в окно. Начал падать под собственным весом, описывая огромную дугу, все быстрее и быстрее, подпрыгивая и раскачиваясь, как сумасшедший.
— Господи Боже, — вскричал Оливер, — все кончено! — Он показал рукой.
В окно проскользнул, как змея, основной трос, и его конец болтался в воздухе, потому что его оттягивали все еще державшиеся узлы. Трос расплавился от раскаленной балки, к которой был привязан, и теперь падал и падал в пропасть.
— В сторону! — крикнул сержант и отскочил сам, потому что тяжелый трос со свистом хлестнул по месту крепления к крыше. Потом замер. Оливер пытался рассмотреть, что происходит за окнами. Протянул руку: — Бинокль!
Молча обшарил биноклем весь ряд окон банкетного зала, потом отпустил его и оставил болтаться на ремешке. Медленно поднес ко рту рацию:
— Крыша вызывает трейлер.
— Трейлер слушает, — отозвался Нат.
Голос Оливера звучал монотонно:
— Трос лопнул. Спасательный пояс упал вниз. Пустой.
Нат тихо произнес:
— Господи Боже!
— Но это уже не важно, — продолжал сержант. — Я не вижу, чтобы там кто-то двигался. Думаю, все кончено. — Он помолчал. — Мы сделали все, что могли, но этого оказалось мало.
Было 20.41. С момента взрыва прошло четыре часа восемнадцать минут.
Эпилог
Гибель богов
Они молча шагали в вечерней прохладе, квартал за кварталом, без всякой цели, погруженные каждый в свои мысли.
Наконец остановились, как будто услышав неведомый сигнал, остановились и оглянулись.
Шпиль гигантской Башни отражал последние лучи солнца. Под ним в густевших сумерках светился раскаленный каркас. Уже не казалось, что он корчится в муках. Он казался тлеющими углями, остывавшими в потухшем костре.
— Сержант был прав, — заметил Нат. — Мы сделали все, что могли, но этого оказалось мало. Может быть, мы сделали не все, — тихо добавил он странным тоном. — Может быть…
— Все уже кончено, — ответила Патти. — Не думайте больше об этом и продолжайте свой путь.
— Куда?
— Вперед. — Голос Патти звучал ласково. — Вперед, а не назад. Человеку нельзя возвращаться. — Она помолчала. — Все это уже позади. Все.
И они снова зашагали вперед. Вместе.
Ханс Хельмут Кирст
Вам решать, комиссар!
(пер. с нем.)
Сюжет и персонажи этого романа вымышлены. Сходство с реальными событиями совершенно случайно.
Это касается и официальных лиц города, где происходит действие, и конкурентной борьбы, о которой идет речь. Журналистская среда выбрана исключительно по литературным соображениям.
В то же время описание повседневного труда криминалистов, методов их работы и человеческих качеств соответствует действительности. Эта книга была написана еще и для того, чтобы лучше показать их почетный и очень не легкий труд.
Правда подобна утлой лодчонке
Той, что во власти бурного моря
И только от милости бури зависит,
Спасется она или канет в пучину.
В пятницу на масленичной неделе незадолго до полуночи в предместье Мюнхена был обнаружен труп мужчины. Жертвой был журналист Хайнц Хорстман. Три дня понадобилось, чтобы найти преступника.
Но история эта вызвала целую цепь осложнений. Хайнц Хорстман не раз угрожал интересам многих влиятельных лиц и целых общественных групп. Разоблачал лжецов и мошенников, раскапывал растраты и аферы, вскрывал моральную нечистоплотность признанных столпов общества, и после смерти его они не чувствовали себя в безопасности.
Смерть его повлекла за собой новые жертвы. Не были исключением и служащие криминальной полиции. По крайней мере, один из них.
Глава I
Комиссар Мартин Циммерман прибыл на место незадолго до полуночи. Дело было в Мюнхене, на Нойемюлештрассе, 22/24, в тихом предместье Гарн, квартале небольших вилл с тщательно ухоженными садиками. Летом там, пожалуй, неплохо.
Но была зима, лил ледяной дождь, ни намека на снег, и температура — ноль. В конце января мюнхенцы ежегодно празднуют Фастнахт — масленицу. В десятках прекрасно освещенных, роскошно убранных и безусловно доходных для владельцев танцевальных залов собираются тысячи людей, жаждущих веселья и развлечений.
Но здесь, на Нойемюлештрассе, лежал труп. Один из тех пяти-шести, которые каждую ночь становятся в этом городе жертвами насилия. Это количество обычно возрастало к концу недели и особенно резко — во время масленицы и октябрьских пивных карнавалов.
Выходя из машины, комиссар Циммерман заметил что-то похожее на бесформенный тюк. Тот лежал на скрещении лучей света от фар двух автомобилей, это и было тело жертвы.
Из группы полицейских чинов, неподвижно стоявших рядом с трупом, навстречу комиссару шагнул инспектор Фельдер, член его бригады по расследованию убийств. Приветствовал он шефа довольно неформально:
— Большую часть следов черти взяли. Натоптали тут, как стадо коров.
— Как обычно, — спокойно кивнул комиссар, — но что-нибудь все равно найдем.
— Как только пришел, я велел оцепить весь район, — продолжал Фельдер. — Разумеется, пошли разговоры — все считали, речь идет об обычном несчастном случае, при котором погиб человек, а водитель сбежал.
— Ну, в Фастнахт в этом не было бы ничего удивительного, — проворчал Циммерман. — А с чего вы, собственно, пришли к заключению, что это не обычное дорожное происшествие?
— К этому заключению пришел эксперт уже при беглом осмотре, — пояснил Фельдер. — По состоянию тела и характеру повреждений было ясно, что жертву переехали дважды. Как минимум дважды.
Циммерман прищурился. Потом кивком предложил Фельдеру продолжать.
— И что дальше? Вы уже выяснили, кто погибший?
— По документам это Хайнц Хорстман, около тридцати лет, журналист. Довольно известное имя, а?
Циммерман, втянув голову в плечи, стал похож на охотничьего пса, унюхавшего добычу.
— Хайнц Хорстман? Надеюсь, это ошибка.
— Нет, комиссар, — сказал Фельдер, — к сожалению, это так.
* * *В ту ночь с пятницы на субботу, когда в предместье Гарн лежал на улице труп Ханца Хорстмана, в Мюнхенском Фолькстеатре бурлил ежегодный бал журналистов. Под гигантскими цветочными гирляндами в залах, украшенных фантастическими фигурами зверей, в серебристо-синих и золотых блестках — всюду толпы людей газетного мира, людей, которые целый год жили в мире безжалостной конкурентной борьбы и острых полемик, — издатели, управляющие, шеф-редакторы и их заместители, редакторы, репортеры, критики, фельетонисты и ведущие колонок. Сегодня все они старались делать вид, что оказались среди лучших друзей и что пришли сюда исключительно для развлечения.
![Ричард Диминг - Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]](/uploads/posts/books/242867/242867.jpg)
